[indent]наверное, думает роджерс, ему все же стоило солгать пегги. сказать, что это он {её стив}, тот самый мальчик солнечный // лучистый. боль {а еще лучше и вовсе душу всю} свою запрятать, запереть за семью замками в "чулане синий бороды", и выбросить ключ в пучину океанской бездны собственного взгляда колкого {как бы не п о р е з а т ь с я} - отказаться помнить и знать, каково было жить там в веке двадцать первом, где остались все те, кто был ему дорог. все кроме его пегги: она умерла семь лет назад, а, кажется, что еще вчера он нес по проходу храма на плече своем гроб с телом девушкой {глотая слезы горькие свои}, которая так и не стала его женой {он не в е р н у л с я, как обещал!} // женщиной, которой было за девяносто {о н а не узнавала его в последние несколько раз, когда он все равно приходил - летел с другого континента, воруя у судьбы и мира пару десятков минут для неё одной; говорил, что её внук, что очень гордится своей бабушкой, а после сползал по стене с другой стороны двери и давился беззвучными рыданиями, прятал лицо в ладонях своих широких, и не мог в первые несколько минут найти в себе силы, чтобы встать и уйти. терять раз за разом планомерно любовь всей своей жизни оказалось на поверку самой невыполнимой миссией на свете - её он успешно провалил, как показывает реальность - иначе его бы не было сейчас в квартире этой необжитой, казенной, на кухне, где юная пегги картер поит его чаем и пытается принять, как данность тот факт, что он из две тысячи двадцать третьего года;}, когда ему оставалось все еще двадцать пять. теперь вот пегги двадцать два, ему за сотню {и почему-то отшучиваться на счет собственной молодости не особенно и не хочется!}. стоило, наверное, постараться и научиться - улыбаться радужно, целовать пальчики её длинные с идеальным маникюром, заливисто смеяться и шутить напропалую, быть тем, кого она ждала, кого она з а с л у ж и в а е т. её мальчиком идеальным. но не получится, ведь разве не так?! ты же видишь, любовь моя, я уже совсем не тот. я не твой стив. не твой. не твой. не твой.
[indent]{стив роджерс из двадцать первого века не был идеальным - у него руки по локти в крови невинных - зоковия, лагос, нью-йорк. скольких не удалось спасти?! скольких пришлось потерять?! души эти, жизни - все на его совести: его самого и их команды. мстителям не отмыться // прошлого не отменить_не исправить. они раз за разом подводили планету, за которую приняли на себя ответственность. и теперь стив и спорить с такой оценкой не стал бы. он понимает, что не идеален, что ошибался, что допускал фатальные промахи, стоящие миру триллионы жизней {и пусть им удалось это исправить. хотя куда-то там уж им. тони удалось одному из всех них!}. стив роджерс из двадцать первого не был идеальным - у него были женщины, которых он яростно целовал, зарываясь пальцами своими длинными художника в волосы, и никогда не оставался на утро, уходил до рассвета и не давал обещаний, которые не собирался исполнять. он не любил сам, и не желал, чтоб любили его. зачем? "в любовь играют дети" - этот урок он тоже заучил наизусть, выжег на обратной стороне своих век, и не забывал до того самого мгновения в семидесятых, когда увидел её сквозь полуопущенные жалюзи и стекло {их уже тогда разделяла пропасть и она все еще не стала меньше только от того, что он сидит на этом стуле и не может заставить себя смотреть ей прямо в глаза} стив роджерс из двадцать первого века не был идеальным - чтобы спасти одного своего друга - он предал другого. и как (разве ж вообще такое в о з м о ж н о?!) сказать пегги о том, что баки убил говарда, а стив подвел его единственного сына - подвел тони, когда тот в нем нуждался. стив роджерс из сороковых уже давным давно бы покаялся, исповедовался, прижимаясь к пегги, глотал бы окончания, сбивался с речитатива, и говорил-говорил-говорил о всем том, что наболело, что спать ночами не дает; обо всем на свете, только бы она все равно смотрела на него и держала в руках своих его душу израненную. этот стивен и смысла в том не находит никакого; хотя бы потому, что вины это с него не снимет; демоны все равно ночами будут подкрадываться тихо на лапах мягких и вспарывать нежное нутро, пуская кровь артериальную; и никакие повязки из слов утешающих и объятий нежных ничего уже не изменят - стива переделать_откатить обратно тоже не получится. печальный, но факт. он явно не мальчик уже давным давно}. а на губах его усмешка горькая над самим собой селится вновь - лжец и трус, вот он кто! и рано или поздно, но пегги картер осознает это и тогда у него н и ч е г о больше не остается. н и к о г о не останется. пропадет последняя константа в его жизни, погаснет солнце и он вернется окончательно во мрак, из которого пытается выбраться с самого момента пробуждения собственного.
[indent]потому, что вернуться туда {в двадцать третий} он тоже уже не сможет. он должен отпустить баки. тот должен перестать цепляться за прошлое и выстраивать свое настоящее. а стив - одно сплошное яркое и болезненное напоминание о всем том, через что ему пришлось пройти. стив не может себе позволить утягивать барнса за собой во т ь м у. они все те, кто остался там, без него справятся, а вот он и сам-то по себе никогда не справлялся.да только от чего-то просто все вокруг считали, что и сам роджерс выкован из вибраниума и он не спорил, соглашался, принимал всё то, что взваливали на него и улыбался, делая новые и новые шаги, расправляя плечи и примеряясь к ноше своей {она, как известно, не тянет}. когда-то он умел улыбаться: открыто, чисто, не заполошенно, счастливо, и верить был способен - в счастье собственное, в мир во всем мире, в то, что люди достойны спасения и прощения. отчего ж разучился вот теперь?! вырос все же // изменился!
[indent]мальчик вырос и цинично стал принимать мир, таким каков он есть, без прикрас и розовых очков на глазах // шоры сбросил и перестал обманываться. люди - лживы и продажны в большинстве своем по природе собственной эгоистичной и с завышенным инстинктом самосохранения. люди не умеют и не желают прогибаться под обстоятельства и каждый всегда в первую очередь печется о своей собственной шкуре - герои не в счет разумеется, но почему-то героев за людей и считать не принято. герои - они не в одну касту не вхожи, да и меж собою ладить не умеют // не складывается пазл деталями, сколь не прилаживай их друг к другу - он на собственном примере это ни раз и не два умудрился испытать. сложно быть честным по отношению к себе самому, и при этом не пытаться обесценить {аль наоборот воспевать} чужие поступки и деяния. как там говорят: "нашла коса на камень" // "сошлись лед да пламень" - они с тони так и не простили друг друга до конца {очередная его провинность, что никогда не забудется_не излечится_не отпустит!}, хотя вина-то была только стивена и только его. во всем. и в том, что он так и не стал для старка ни другом лучшим, в котором так тот нуждался и видеть в нем хотел, ни отцом крестным, которым мог бы быть, если бы справился с управлением, если бы выжил в сорок пятом году.
"нельзя спасти всех и каждого, можно постараться спасти, как можно больше, но всех не получится", - он сам с прямотой и верой в свои слова {уже тогда ненастоящей, надуманной и наигранной} говорил об этом ванде, а думал, что в сороковых бы и не посмел бы - рвал бы жилы, переламывал кости собственные, но спасал, уберегал, охранял. бросался бы грудью на амбразуру и делал бы невозможное. но правда жизни все же в том, что всех действительно не спасти, а некоторых и не стоит. цинизма в нем теперь тоже запредельно много. как и разочарования. опостылости. одиночества. горечи. злобы. ненависти. отчаяния. он соткан из пороков, пропитан ими насквозь. куда уж ему нынешнему до мальчика светлого // чистого, не запятнанного, который умер за мир в сорок пятом, потому, что считал, что это верный // правильный и по сути - единственный выбор. и будь он прежним, он не стал бы рисковать нарушением баланса вселенского мироздания и вернулся бы в двадцать первый век. тот мальчик не был эгоистом, этот стив роджерс задолбался, если честно делать так, как все от него того ждут. он просто напросто - ч е л о в е к, да, пусть и с приставкой спереди той треклятой "сверх-".
[indent]наверное, ему и самому стоило бы {хотя бы просто попытаться!} обмануться и уверовать в то, что он остался {вернулся} п р е ж н и м. наверное, так было бы проще, нет, не легче, но быть может все же п р о щ е. только вот стивен грант роджерс никогда не умел лгать {по крайней мере тот стив, которого она будет все равно // не смотря ни на что искать на глубине его взгляда усталого, пропитанного горечью мира всего, что все еще давил на его плечи грузом свои необъятным - будет искать, даже если и сама этого желать не станет. но сравнивать мимолетно - случайно - на грани восприятия все равно будет. потому, что в этом вот взрослом стивене так мало бликов солнечных осталось - подрастерял их по пути к ней, что занят восемь десятков лет}. стив роджерс всегда говорил только правду, особенно своей самой лучшей девочке, держал крепко накрепко в руках своих сильных, целовал в губы и обещал, что все будет х о р о ш о. и сам в это верил с отчаянным безумием молодого парня, у которого вся жизнь впереди - протяни руку и ухватишь будущее собственное за хвост. стив же уже так нахватался, что и на десяток жизней наберется дерьма, из которого, как из трясины болотной не выбраться вовек.
[indent]его хорошо впрочем так и не настало {и навряд ли наступит; пессимизмом, как проказой поражен в сердце самое свое бывший капитан америка - да вот разве ж бывшими бывают супер-герои?!}. хотя бы потому, что он не сможет больше так сказать {с уверенностью рьяном и светом в глазах лучистым самым}, не может и себя-то самого заставить в это поверить, куда уж там убеждать в этом пегс. он сломан, перемолот в труху и обесточен. у него от души лохмотья рваные остались, и сердце шрамами испещрено {ночью раны все эти вскроются; он привычно уже - к страху // отчаянию // бессилию собственному тоже привыкнуть можно - сорвется на крик болезненный и будет пытаться научится дышать заново, проталкивать в легкие воздух сгустившийся // накристаллизованный и крошкой этой давиться будет}.
[indent]он ведет плечами из стороны в сторону {тесновато в форме этого времени - тесновато в самом себе прежнем, если начистоту}. - ты и сама бы поняла рано или поздно, что я не тот, и не спорь, пегс, не спорь, милая, - тихо, вовсе не громко, просит роджерс, - я, навряд ли сильно изменился внешне, но... я все равно не тот мальчик, который назначал тебе сегодняшнее свидание и мне, правда жаль, но он должен остаться во льдах на все то время, пока его не найдет "щ.и.т.", - стив хмыкает и дергает уголком губ, думает о том, что не он ли сам натолкнул вот так на это название будущую основательницу его единственного работодателя в двадцать первом веке. сама по себе идея "щ.и.т.а" была выдающейся, они проколись, лишь когда допустили внутрь арнима золу, бывшего слишком изощренно идейным и преданным шмидту. - а меня не должны увидеть и узнать, - он катает меж ладоней чашку с остывающим чаем, - говард... говард... - живой, молодой, все еще не женатый. один из самых все равно на всем белом свете для него близких людей. говард старк - "я скромно лучший механик" - говард старк, его казнь египетская и спасение вопреки. говард, которому нельзя будет рассказать о том, что в одна тысяча девяносто первом году его по дороге в аэропорт убьет зимний солдат - баки барнс. - черт, я и не думал, насколько это будет сложно, не видеться с ним, и с остальными тоже. я знаю, что мы с баком только двое не пережили войну, значит ревущие в порядке. я по ним скучаю. но, не думаю, что это будет хорошей идеей.
[indent]стив замирает, правда и даже на какое-то время перестает дышать, когда его настигают вопросы пегги. он нервно сглатывает и ощупывает карманы своих форменных штанов, запоздало понимая, что в них едва ли найдется пачка красного "мальборо" и зажигалка. - ты... ты была счастлива, пегс, правда счастлива. - он помнит все те фотографии в больнице {и счастье в глазах любимых и гордость не были наигранными, он уверен, что не были! ему только это тогда и позволяло двигаться самому вперед - уверенность в том, что у пегги жизнь сложилась и без него}, её морщинистые хрупкие ладошки и взгляд такой же нежный и теплый: "я прожила свою жизнь стив. мне жаль только, что ты свою так и не смог" - и ты отпустила меня, пережила мою смерть, вышла замуж за агента снр. у тебя было двое детей: сын и дочка. я не знаком с ними лично, извини, - стив отводит взгляд, смотрит поверх плеча пегги. глядя в эти такие живые, яркие глаза он ничего сказать_рассказать не сможет; впрочем о шэрон и об их отношениях он тоже умалчивает. зачем пегги знать о том, что он чуть было не позволил и себе стать счастливым, но... шэрон оказалась одной из тех, кто обратился в прах после щелчка таноса, а когда все вернулось на круги своя, стив предпочел вернуться в сорок пятый год, не смог устоять перед соблазном, пред желанием тоже быть счастливым {хотя бы вот просто так: сидя на этой кухне и глядя в глаза пегги, зная, что между ними вечность её недельного ожидания и его восьми десятков лет}.
[indent]да только вот он должен_обязан предупредить её, что она может потерять, если он останется с ней. если она позволит ему о с т а т ь с я. принять, как данность, что он не сможет никогда быть тем, кого она ждала. - и я думаю, что это правильно. ты заслуживаешь счастья и если в этом мире нашелся достойный тебя мужчина... я был рад узнать, что ты прожила свою жизнь. хорошую долгую и счастливую жизнь. я похоронил тебя семь лет назад. тебе было девяносто пять. мы встретились, когда тебе было девяносто три - два года после разморозки я не мог найти в себе сил прилететь к тебе в лондон, боялся, не того, что тебе за девяносто, а того, что сломал тебе жизнь, что изувечил твою судьбу, я намеренно не искал о тебе информации никакой, наказывал себя; и уже спустя полгода ты меня не узнавала, но все равно радовалась каждый раз, когда я приходил. я лгал тебе, говорил, что твой внук, приносил тебе дельфиниумы. а ты так улыбалась, что у меня сердце отказывало. но, ты была счастлива, пегс. мне бы ты не стала лгать. мы никогда друг другу не лгали.
[indent]он прикрывает глаза, смеживая веки до белых_красных_оранжевых кругов под ними. - ты сказала мне тоже самое при нашей первой встрече в две тысячи четырнадцатом году. жалела, думаю, меня. я тогда сломался, слишком разочаровался в жизни и искал утешения у самого родного и близкого мне человека - у тебя. ты знала без слов, что у меня на душе творится. это одно из самых лучших моих воспоминаний. - он вовсе не преувеличивает и не приукрашивает, лишь констатирует факт. это действительно был один из самых счастливых и самых печальных все же дней в его судьбе. тех двенадцати годах, что он прожил в веке двадцать первом.
[indent]он не удерживает, не хватает за тонкие запястья, не смотрит пристально_проницательно в глаза горького шоколада цвета {от того им и любимого самого}, боясь того, что в них увидеть сможет; отпускает, позволяет отстранится и вовсе не спешит подняться следом, обнять со спины, поцеловать в изгиб шеи лебединой, прижимая собственнически к себе {едва ли он на такое теперь-то имеет право; в сороковые он явно бы не раздумывал, а действовал}. заставляет себя сидеть прямо, выпячивая спину на этом треклятом жестком стуле, и смотреть на линию её спины прямой. ей нужно все это пережить. ей нужно принять правду, даже если сам стивен и не понимает, как все это можно вот так просто и без каких-либо последствий отложить в своей голове. но последствия все равно будут {и от этого тоже откреститься не получится!}.
[indent]кара их настигнет в обязательном порядке {"всем воздастся по деяниям их и грехам" - вещал когда-то давным давно пастор в той церквушке, когда его водила каждое воскресенье на мессу матушка}. а еще он прекрасно помнит цитату из книги колин маккалоу: "древние греки считали: безрассудная любовь – грех перед богами. и еще, помните: если кого-то вот так безрассудно полюбить, боги ревнуют и непременно губят любимого во цвете лет. это всем нам урок, Мэгги. любить свыше меры – кощунство." и знает, что именно так и любит: б е з р а с с у д н о. греховно. бескомпромиссно. иначе бы не вернулся. иначе не рискнул бы всей вселенной цельной и восстанавливающейся постепенно, приходящей в себя, разгребающей последствия // отголоски того мира, в котором не хватало половины всего живого.
[indent]- узнаю свою девочку, никогда не умеющую идти на компромиссы даже с собственной совестью, - ласково бормочет роджерс. пегги остается самой собой. хотя бы потому, что ей все еще двадцать два {ей всего-то навсего двадцать два, как же она сейчас беспечно молода}и даже пройдя все ужасы второй мировой, она не представляет себе каков будет тот мир, который взрастил стива, который вскормил его демонов, который убивал наповал, а после воскрешал и на остатках души роджерса пировал. ей двадцать два и вся жизнь все еще впереди у этой девочки такой невообразимо желанной, родной, любимой, красивой. ей двадцать два. стив уже разменял свое столетие. стив слишком грязный, слишком переменчивый, слишком упрямый и своенравный. всегда таким и был в принципе, но спустя все те годы, прожитые вдали от собственного века, от мировоздания ему близкого, он в себе едва ли сохранить смог то, что она будет пытаться найти.
[indent]она и сотой доли того безумства, в котором выкупаться стив умудрился не испытывала. да, вторая мировая была кровавой, да они пытались бороться за свободу, за равенство и еще черт побери бог весть что. да, выиграли, но что в итоге получили?! подобие идеального мира?! хах.... стив знает не понаслышке - войны не заканчиваются. наступит конец одной, начнется другая. а пегги так красива в свои двадцать два. ей бы жить и радоваться. смеяться и кружится в фокстроте. быть счастливой. просто быть. - я рискнул вселенной. не уверен, что мое появление в прошлом, не оставит после себя последствий, которые нельзя будет после исправить. но... ты стоишь куда больше всего этого, пегс. просто увидеть тебя, поговорить с тобой. станцевать в "аисте", как я и обещал. это стоит намного больше, чем ты себе можешь представить, - стив роджерс не был бы самим собой, если бы при всем им сказанном, он бы не попытался все исправить и при этом облажаться по-полной и вот уж раз он в сороковых без гласса собственной сознательности {не путать с совестью; она-то все еще молчит} - я люблю тебя, пегс. я любил тебя в сороковых, я любил тебя в двух тысячных. и это не изменится никогда, я буду любить тебя до последнего своего вздоха. просто не хочу, чтобы ты разочаровалась после... когда узнаешь каким я стал, что я делал, через что мне пришлось пройти. не хочу давать ни себе, ни тебе несбыточных надежд на счастливое будущее, которое может с размаха положить нас на лопатки, - он замолкает и стискивает руки в замок.
[indent]о, видят {знают, слышат} боги, он хочет остаться с ней // здесь и сейчас // отпустить все проблемы и обиды, боль свою спрятать и жить только ею - своей самой лучшей девочкой - своей пегс. единственной любовью его жизни. он хочет прямо сейчас подхватить её на руки, обнять, прижать к себе, целовать неистово жарко, влажно и вместе с тем томительно нежно. хочет хоронить себя в ней привычно {словно ему всего-то навсего еще все те самые двадцать пять и ни годом больше!, растворяться и растворять. быть единым целым, как во все те часы, что воровали у войны торопливо_украдкой, когда и мира целого было мало, чтоб утолить жажду прикосновений, насытиться близостью этой.
[indent]- если ты позволишь, я бы хотел остаться, пегги, - он капитулирует, вывешивает флаг белый. отрицает собственную рациональность и правильность в поступках любых. живет не правилами // догмами // моралями - а лишь женщиной, которая всегда была и будет его сутью. пусть даже это и будет {он в счастливые концы никогда не мог уверовать; а в сто с лишним лет поздновато это делать!} самым худшим из принятых в любое время им принятым решением - маргарет элизабет картер - этого определенно стоит. по сути своей для стивена гранта роджерса она стоит всей этой вселенной.
люди себе ли представляют, насколько велика бывает сила любви - самой настоящей_искренней_чистой: горы свернуть // аль с небес луну достать, а если обернуть историю собственную вспять и вернуться на восемь десятков лет наза?! любви той самой, от которой дыхание перехватывает в грудине, и сердце заполошенно нагнать ритм чужого биения пытается - мир в это миг самый в тартар, даже если скатится - двое влюбленных не обратят на то должного внимания. осознают ли, что на всю жизнь человеческую, обыденную местами и зачастую пресную не всегда бывает и отведено то самое чувство - любовь истинная, не опровержимая, сравнению не подлежащая. любовь, которой не найти помех // которая препятствий не увидит_не захочет признавать: ни в возрасте, ни разности менталитетов, ни в опыте прошлых побед и проигрышей; ни горечи очевидного и честно: таким, как они - счастья в небесной канцелярии едва ли кто-нибудь отсыпал бы с лихвой; но если хочется, то почему бы не взять все в свои руки. а там пусть клянут и ад в посмертии обещают - как показывает практика даже оттуда вернуться можно - было бы желание.
и все прочее это, остается где-то там за чертой. где-то там - в неважном и не нужном. потому, что вот так любя, знаешь, что простишь, примешь, поймешь что угодно. и будешь счастлив только от знания, что вот оно счастье рядом - рукой коснуться да сгореть можно смело. любя - гореть_сгорать не страшно вовсе.
Мы хотели жить с тобою в городе одном.
Пусть за окном идут дожди, а в доме свет, и нам тепло.
Только все не так случилось в жизни и любви.
Мы словно стрелки на часах, что в поздний час сольются в миг.
